Одним из претендентов в сборник «Семь чудес России» стали древние башни Ингушетии — постройки, олицетворяющие собой саму ментальность этого вайнахского народа, его стремление ввысь к бессмертному, желание защитить себя и близких и не покориться агрессору. Самым древним сохранившимся ингушским башням уже свыше семи веков. Каждый уважающий себя тейп считал за обязанность иметь личное родовое кладбище и личную родовую башню в горах.

древние башни Ингушетии.jpg

Народ башен
одной из версий, самоназвание народа ингушей «галгай» переводится как «строители башен». Башни определяли статус рода, служили для людей и приютом, и защитой, и хранилищем. Известный советский археолог Евгений Крупнов, много лет изучавший наследие народов Кавказа, писал: «Ингушские боевые башни являются в подлинном смысле вершиной архитектурного и строительного мастерства древнего населения края. Она поражает простотой формы, монументальностью и строгим изяществом. Ингушские башни для своего времени были подлинным чудом человеческого гения, как для нашего столетия новые шаги человека в небо». 

Первые известные сооружения башенного типа появились в ингушских горах еще в гуннскую эпоху — в V веке нашей эры, когда степные завоеватели через Кавказский хребет обрушивались на древние царства Среднего Востока. Автохтонное население Ичкерии, затеречные племена вайнахов вынуждены были уходить с равнины в горы от захватчиков и держать оборону в труднодоступных ущельях.

В Таргимской котловине (нынешняя граница с Грузией) образовался целый конгломерат родов, поселенцев Ассиновского ущелья, за счет своей численности способный оказать активное сопротивление неприятелю. А чтобы защита была эффективной, роды селились как можно ближе друг к другу, на расстоянии нескольких сот метров один аул от другого.

Учитывая, что строительным материалом в горах выступают исключительно камни, то образовалась почти сплошная цепь каменных фортов — больших мегалитических жилых домов — от одного селения к другому, штурмовать которые степняки не умели. Да и стоил бы этот штурм им слишком дорого.

Близость поселений друг к другу играла еще и роль «средневекового телеграфа» — расположенные на возвышенностях башни-укрепления имели на плоской крыше заготовленные сухие дрова, которые поджигались в случае вторжения врага. Передача сигнала по визуальному «телеграфу» от аула к аулу позволяла в считанные минуты объявить тревогу по всему Ассиновскому ущелью и собрать население под защиту фортов. Из этой цепи укреплений остались на сегодняшний день древнейшие ингушские поселения Эгикал, Таргим и Хамхи, возраст которых теряется в седой старине. Остальные — куда моложе. Историки отмечают сходство вайнахской башенной архитектуры с аналогичными строениями у месопотамских хурритов и жителей закавказского царства Урарту. 

Была у башенных комплексов Ингушетии и другая роль — они являлись своеобразными каменными охранниками на северном маршруте Великого шелкового пути до морской Таны. Общее количество этих сооружений и их печальных остатков в горной Ингушетии точному подсчету не поддается. Только боевых башен числится свыше 120.

древние башни Ингушетии.jpg

Тяга ввысь
Ингушские башни только на первый взгляд схожи друг с другом. На самом деле у каждой — свое «лицо» и тем более собственная «специализация». Различаются жилые, полубоевые и боевые башни.
Первыми, вероятнее всего, возникли гибридные мегалитические башни, сочетающие в себе различные функции, в том числе и оборонительные. Их высота не превышала 2-3 этажей (10 м), периметр у основания — в среднем 5 х 10 м. Угол сужения кверху достигал 10-11 градусов. Отличительной чертой жилых башен служил внутренний опорный четырехгранный столб с каменными выступами, на которых держались балки перекрытий. «Поперек их проходили более тонкие балки, упирающиеся одним концом на выступающие параллельно им камни противоположной стороны. Сверху балок укладывался хворост, на который насыпалась и утрамбовывалась глина», — писал известный ингушский археолог Макшарип Мужухоев.

Идущий по центру башни вертикальный столб имел сакральный смысл, являясь элементом священного почитания местного населения как культовый стержень, некая опора целого тейпа, от имени которого и строилась башня. Жилые «гала» вокруг опорного столба строились с плоскими крышами из очень крупных камней. На первом этаже размещалась скотина, второй этаж общей площадью до 60-80 кв. м был жилым. Здесь же находилось еще одно культовое место — висящий на цепи надочажный котел, объединяющий тейп. У центрального очага могли мириться кровные враги, заключались важные соглашения. Верхний этаж предназначался для складирования нехитрого семейного скарба, сельхозинструментов, инвентаря, а также оружия: как раз сверху, с плоской крыши, удобнее было обороняться от врагов. Иногда на последнем этаже устраивался каменный «балкон» без пола над входом в «галу» с защитным машикулем, из-за которого можно было защищать башенную дверь, поливая на головы штурмующих кипяток или сбрасывая камни.

древние башни Ингушетии.jpg

Война и мир
Эволюция «гала» из жилых в гибридные происходила на фоне ужесточившихся конфликтов на Кавказе, усиления давления с юга арабских и тюркских завоевателей, а с севера — пускавшихся в набеги на богатые южные города жителей Великой степи: хазар, алан, половцев, касогов и других. Это потребовало от строителей нарастить высоту башен почти до 20 м, добавив им оборонительных этажей и бойниц. Зачастую вход в башни устраивался сразу на втором этаже, чтобы затруднить осаждающим проникновение в «галу». Первый этаж отводился для создания ямы с пленниками, также он использовался для складирования запасов зерна. Если жилые башни строились поближе к плодородной местности, чтобы их обитатели могли тут же обрабатывать землю, то полубоевые «гала», уже все с машикулями, главным образом возводили на скальном грунте, основанием для них выбирая твердую породу. Здесь опорные столбы уже не требовались — их предназначение было более нацелено на оборону.

Двери в таких башнях делались из плотно пригнанных дубовых плошек и закрывались двумя прочными засовами. Стены жилых и полубоевых башен поверху покрывались камнями, не скрепленными раствором. Эти камни, во-первых, могли метаться сверху во врагов, а во-вторых, предохраняли стены от проникновения влаги от дождя и талого снега. Ингуши, прекрасные строители, обставляли возведение «гала» с особой торжественностью. Каждый тейп считал за родовую обязанность построить собственную башню, для чего нанимал наиболее известных мастеров-каменотесов. В Ингушетии до сих пор помнят знаменитых башенных строителей: Янда Эрзинского, Ханы Хинга, Дяци Льянова, Дуго Ахриева, Хазби Цурова, Баки Барханоева, Ерду Дударова, Тет-Батыка Ельдиева и других. Были целые династии архитекторов — «той говзанч» — Баркинхоевы, Евлоевы, Ханиевы и прочие. 

За несколько лет до начала строительства ингушская семья начинала своими силами готовить каменные блоки и тесать глыбы. Принимались подарки на торжество в виде готовых обработанных камней. Мужчина, берущий в жены женщину рода, обязан был подарить семье большой блок для фундамента. Призванный для строительства мастер первым делом определял место расположения будущей башни. Он лил на землю известковое молоко, и там, где земля «не принимала» раствор, и возводилась башня. Перед закладкой первого камня земля орошалась кровью жертвенного барана.

Строительство не могло продолжаться дольше одного года, иначе башню разрушали. Всего вместе с подготовкой создание башни должно было занять семь лет — сакральное для ингушей число. При этом сами заказчики должны были хорошо кормить мастера. По поверьям ингушей, все несчастья приносит голод. И если мастер падал с башни от головокружения, хозяина обвиняли в жадности и изгоняли из аула.

древние башни Ингушетии.jpg

Боевая задача
Наивысшего расцвета башенное зодчество достигло в Ингушетии в эпоху Средневековья, когда в горах вовсю полыхали феодальные войны и оборона населения стала основной задачей сохранения тейпов. 5-6-этажные боевые башни с винтовыми лестницами, которые легко было защищать, уже превратились в целый оборонительный комплекс и строились высотой до 30 м. При такой высоте приходилось заботиться о конструкционной прочности сооружения. Для этого второй этаж башни завершался прочным каменным сводом, который сцеплял между собой все четыре стены и к тому же становился как бы фундаментом для последующих этажей.

К примеру, в ауле Эрзи, где находится один из самых больших башенных комплексов республики, сегодня сохранились восемь боевых, две полубоевые и 47 жилых башен, опоясанных каменными оборонительными стенами. Богатые семьи могли себе позволить иметь не только фамильную жилую, но и фамильную боевую башню.

Самоназвание воув («боевая», «военная») дало топоним знаменитому ингушскому аулу Вовнушки (финалист проекта «Семь чудес России», его виды отчеканены на юбилейной монете Банка России), оборонительный комплекс которого возводил тейп Оздой. Их строили в течение года и связали между собой подвесными мостами. Легенда Вовнушек рассказывает о вайнахской женщине, которая в ходе осады башен спасла множество младенцев. Когда одна из башен была подожжена, она перетащила люльки с малышами, чудом сумев пробежать несколько раз по канату, оставшемуся от уничтоженного врагами подвесного моста между двумя башнями Вовнушек. Воувы строились только с одним входом обязательно со второго этажа и имели приставную лестницу, выполнявшую роль подъемного моста европейских замков. Таким образом, осаждающие лишались возможности бить тараном в дверь, им оставляли лишь многотонные мегалитические валуны внизу. 2-3-й и верхний (до 7-8-го) этажи воувов определялись для обороняющихся воинов. Между ними находились небоеспособное население и припасы. 

Выдерживать длительную осаду было бы невозможно, не имея под рукой источника воды, поэтому колодцы помещались либо внутри башни, либо укреплялся свободный подход к источнику. К примеру, в аулах Эгикал, Арзи, Таргим, Гаркх, Мецхал, Каьзи и других череда воувов сцеплялась каменной заградительной стеной.

Крыши в таких башнях делали пирамидально-ступенчатой формы. Плоская земляная крыша требовала постоянного ухода. После каждого дождя ее необходимо было затирать жестким веником. Чтобы крыша не растрескалась, ее периодически смазывали глиной и укатывали катком. Иначе она начала бы протекать, деревянные балки подгнили бы и могло произойти обрушение. А зимой следовало постоянно очищать крышу от снега, тем более, что он крупной массой
скапливался за парапетом и заваливал люк выхода на площадку. Все это неудобно и трудоемко. Поэтому естественно предположить, что над плоской крышей башни, над этой боевой площадкой, сооружали деревянный навес для защиты от осадков.

Архитектор Аркадий Гольдштейн писал: «В Ингушетии, а также на соседних территориях — в Чечне и Северной Грузии — встречаются башни, плоская земляная крыша которых окружена высоким, выше человеческого роста, парапетом. Он прорезан посередине каждой из четырех сторон большим проемом, так что парапет имеет вид нестенки, обходящей крышу по периметру, а также отдельных простенков, образующих четыре больших зубца на углах верха башни. За этими зубцами укрывались защитники башни, которые, находясь на ее крыше, игравшей роль боевой площадки, через эти большие проемы в парапете стреляли из луков вниз, в нападающих. В нижней части проема устроен машикуль в виде балкончика, огражденного каменными стеночками и перекрытого сверху плитами, но не имеющего пола. Через него бросали вниз камни. А стреляли, опираясь коленом или локтем на каменную крышку машикуля, который, выступая вперед, прикрывал собой стрелка».

С распространением огнестрельного оружия и артиллерии башни перестали быть грозой завоевателей, а их обитатели переселились в сакли. С XVIII века башенное строительство в вайнахских горах прекратилось. Теперь защищать горные селения могла лишь личная доблесть их жителей.