Верой и правдой
В России до конца XX века такого понятия, как «лица кавказской национальности», не было. Выходцев этого региона называли просто — «инородцы», «иноверцы».
Так, контакты России и народов Кабардино-Балкарии русские летописи относят к XI столетию, когда после поражения касожского вождя Редеди (к которому восходит этническая и культуро-генетическая история современных кабардинцев, черкесов и адыгейцев) в борьбе с Мстиславом Храбрым его семья была взята древнерусским князем под опеку. Как свидетельствует история, именно от рода Редеди — от «лица кавказской национальности» — берут начало такие известные русские фамилии, как Белеутовы, Добрынские, Лопухины, Ушаковы.
Связи между Россией и Кабардой становятся особенно тесными во второй половине XVI столетия. В итоге заключается военно-политический союз между Московией и Кабардой, который был подкреплен в 1561 году династическим браком царя Ивана IV Грозного и дочери верховного кабардинского князя Темрюка Идарова — Марии Темрюковны. Причина этого союза проста: Кабарда (Черкесия) в ту пору была доминирующей военной силой на Северном Кавказе.
В последующем внук Темрюка, князь Симеон Бекбулатович (один из выдающихся участников Ливонской войны), в 1575-1576 годах самим Иваном Грозным провозглашается Великим князем всея Руси, т.е. русским царем. Правда, ненадолго — на два года (15751576 гг.). Позже он был жалован великим тверским княжеством. К тому же, по настоянию Ивана IV Симеон Бекбулатович в 1573 году взял в жены Анастасию Мстиславскую, дочь князя Ивана Федоровича Мстиславского, бывшего главы «земщины» (Земского собора).
Со временем русско-кавказские связи ширятся, особенно начиная с XVI-XVII веков, когда представители кабардинской и балкарской знати стали активно выезжать на службу в Россию, что привело к основанию известных в России родов Черкасских и Бековичей-Черкасских, которые были включены в разрядные книги в качестве служилых князей, принимали самое активное участие в политической жизни и исторической судьбе Московского государства. В частности, выходцы из этих родов длительное время занимали ключевые государственные посты России: возглавляли центральные органы власти, входили в состав Боярской думы, были видными военными и политическими деятелями.
Стоит хотя бы упомянуть Михаила Алегуковича Черкасского — известного государственного деятеля, усмирявшего стрелецкий бунт, и в дальнейшем сподвижника Петра I. Среди потомков Михаила Алегуковича в русской истории заметны рано умерший сын Андрей Михайлович, один из первых офицеров Преображенского полка и участник Азовских походов, внук Александр Андреевич, смоленский губернатор, сосланный в Сибирь при Анне Иоанновне и назначенный гофмаршалом к великому князю Петру Федоровичу при Елизавете Петровне.
Другой внук, Петр Борисович, служил при Елизавете Петровне губернатором Новгорода, командовал лейб-гвардии Конным полком, а с поста московского генерал-губернатора вышел в отставку генерал-аншефом в знак протеста против договора о мире, который Петр III заключил с прусским королем Фридрихом II.
Прапрапраправнук Михаила Алегуковича — князь Владимир Александрович Черкасский — окончил Московский университет, был одним из главных деятелей в подготовке отмены крепостного права, московским городским головой и русским губернатором в Болгарии.
Представитель старшей линии рода Черкасских, князь Алексей Михайлович Черкасский (обер-комиссар Санкт-Петербурга и сенатор), был женат на двоюродной сестре Петра Великого — Агриппине Нарышкиной. Алексей Черкасский известен российской истории еще и тем, что в 1730 году поддержал Анну Иоанновну в борьбе против «верховников», а позже, в 1741 году, стал великим канцлером.
В этом смысле ему удалось достичь самых высоких ступеней власти в Российской империи. Примечателен и такой факт: Алексей Михайлович Черкасский был автором манифеста о вступлении на престол дочери Петра Великого Елизаветы Петровны и текста ее присяги.
Мы упомянули только об одном княжеском кавказском роде, внесшем свою лепту в историю российского государства. А таких было много, в основном — военная и интеллектуальная элита. Выходцы кавказских княжеских родов получали прекрасное образование и верой и правдой служили России. Даже простые воины-кавказцы сослужили свою службу в так называемых кавказских полках.
Многие влиятельные чины и дворяне упрекали императора Александра I, что он содержит в своих царских казематах туземцев. На что император отвечал: «Ну и что, зато не пьют, не курят, службу несут чинно, да и воюют справно. Самые скорые стрелки в моем полку. Где это видано — пятнадцать выстрелов за четверть часа. Нигде нет, а у меня есть. А что они Аллаху молятся, это даже хорошо, верующий никогда не предаст».
Пушки и музы
Род, о котором хотелось бы рассказать подробнее, также начинал свое служение в военном деле. В XVIII веке в Петербурге обосновался первый представитель аристократического рода исторической Черкесии малокабардинских тлакуэтлэщ (высшая дворянская степень), выходец из аула князя Бековича-Черкасского, находившегося в Малой Кабарде, Алексей Шамырзэ-хэ (в русском произношении — Чемерзин).
Дворянская семья Чемерзиных внесла свою лепту в российскую историю. Сыновья, внуки и правнуки Алексея занимали немалые посты в государственном аппарате. Так, Яков Алексеевич был чиновником 8-го класса, смотрителем казенных зданий Морского ведомства. Он награжден медалью «В память войны 1812 года» и медалью за 20 лет службы.
Внуки Алексея Шамырзэ-хэ также отличились на военном поприще: Александр Яковлевич был инженером-генералом, комендантом Бендерской и Ковенской крепостей, а Авенир Яковлевич служил полковником лейб-гвардии Саперного батальона.
Не изменил родовой специализации и правнук черкесского князя — Авенир Авенирович Чемерзин. Именно он, владелец крупнейшего и лучшего конного завода в окрестностях Санкт-Петербурга, а также имения, ранее принадлежавшего Орловым-Давыдовым в Калужской губернии, математик, был вписан в золотую книгу Российской империи как изобретатель осветительной ракеты, а также первого российского «панциря».
Вот как описывает историю первого российского бронежилета военный исследователь Константин Папулов в статье «Первые средства бронезащиты русской полиции», опубликованной в № 3 журнала «Защита и безопасность» за 2005 год: «История штатного панциря столичной полиции начинается с донесения, которое в июне 1905 г. капитан инженерных войск Авенир Авенирович Чемерзин направляет с.-петербургскому губернатору. Чемерзин пишет: «Довожу до сведения Вашего Превосходительства, что мною изобретен панцирь, не пробиваемый со всех дистанций ружейными пулями всех систем; панцирь мой принят в войсках действующей армии, и вес его около 16 фунтов. Т. к. для вверенной Вашему Превосходительству полиции вес этот слишком велик, то имею честь донести, что у меня имеется тип облегченного панциря весом 5 фунтов... Панцирь этот закрывает грудь, живот и левый бок и не пробиваем с любой дистанции революционными пулями всех систем».
Но первоначально изобретение Чемерзина было воспринято градоначальством скептически. Лишь в марте следующего года, уже при новом градоначальнике, был подписан акт об успешном испытании панцирей, представленных капитаном Чемерзиным, посредством стрельбы в них на расстоянии 5 шагов из револьвера системы «Наган» казенного образца и автоматических пистолетов систем «Парабеллум» и «Браунинг».
После этого ситуация с панцирем развивается стремительно — настолько, видимо, актуальной была необходимость в скорейшем внедрении средств защиты полицейских. Уже 9 марта (т. е. через 6 дней) проводится испытание 70 металлических панцирей, предназначенных для чинов с.-петербургской столичной полиции.
Очевидно, это было выборочное испытание части крупной партии, которая была приобретена полицией в этом же месяце. 23 мая в канцелярии с.-петербургского градоначальника отставному капитану Чемерзину выписывается удостоверение «в том, что заказанные у него для с.-петербургской столичной полиции непробиваемые панцири в количестве 1300 штук приняты сполна, так как по испытанию их стрельбой из револьверов систем «Наган», «Браунинг» и «Парабеллум» все они оказались, действительно, непробиваемыми, и что этот заказ исполнен Чемерзиным добросовестно и к назначенному сроку».
В соавторстве с Добржанским Авенир Чемерзин разработал также первую в мире теорию применения бронетехники.
Но не зря в нашем заголовке указаны не только пушки, но и музы. Дело в том, что Авенир Чемерзин был неплохим поэтом. Его перу принадлежат два поэтических сборника — «Сон» (стихи в прозе) и «Фантазии».
Революция изменила всю жизнь Авенира Шамэрзэ-хэ: он вынужден был эмигрировать, вторично жениться (на француженке) и сменить род деятельности, став известным специалистом по французской поэзии и издателем каталога Le Tchemerzine. Но самое главное — в браке с фрацуженкой Стефан Финетт у него родилась дочь Моник, которой было суждено вывести род Шамэрзэ на мировой уровень.
Муза
Моник Чемерзина, по словам современников, была настоящей черкешенкой — красивая, статная, грациозная, с сильным характером и гордым нравом. Морис Дрюон, писатель и академик, сказал о ней: «Она сумела сделать из себя произведение искусства».
Моник начала танцевать в раннем детстве. Первые уроки балета ей давала знаменитая Ольга Иосифовна Преображенская. Шести лет крошечная танцовщица вышла эльфом в балете «Сон в летнюю ночь». В 15 лет ей покорился «Умирающий лебедь».
Восемнадцатилетнюю Моник, самую юную солистку «Балета Монте-Карло», приметил Сергей Лифарь. Легенда русского и французского балета, преемник Дягилева предложил Моник станцевать с ним «Ромео и Джульетту». Он же придумал ей сценическое имя, ставшее известным на весь мир — Людмила Черина.
«Самая юная прима-балерина», — захлебывались критики. Со временем танец ее становился все более отточенным, а черкешенка — все прекраснее. Людмила была избалована вниманием, но выбрала своего партнера, красивого и талантливого Эдмона Одрана.
После войны Людмила Черина стала мадам Одран и с новой страстью окунулась в работу. Новые спектакли, новые роли — кроме Лифаря для нее стал ставить и муж, вместе они производили фурор на лучших сценах Франции.
Серж Лифарь считал Черину одной из самых талантливых своих учениц, одной из самых ярких звезд французского балета. Специально для нее еще в 1946 году он поставил балет «Памяти героя» на музыку «Героической симфонии» Бетховена. Тогда же, в 1946-м, ее впервые позвали в кино — известный режиссер Кристиан-Жак снимал картину «Возвращение любви».
Английский фильм «Красные башмачки» принес Людмиле настоящую славу киноактрисы. Фильм стал культовым для балетоманов, а Людмила — знаменитой по обе стороны Атлантики. Ее стали приглашать в другие фильмы, и мюзикл «Сказки Гофмана» принес ей новый успех.
Но в июле 1951 года произошла трагедия — Эдмон Одран погиб в автокатастрофе. И Людмила уходит со сцены. Спасение от горя она ищет в живописи и кино. Герой ее картин один — ушедший Эдмон.
Однако свет не забывает экзотическую красавицу — ходят слухи, будто у нее роман с кинозвездой Робертом Тейлором, а режиссер и сценарист Орсон Уэллс вроде бы сражается с Тэйлором за руку и сердце Чериной. Папарацци гоняются за Людмилой, но получают в ответ лишь сдержанное: «Они добры ко мне, но я все еще в трауре по мужу».
Вновь Моник Чемерзина появилась на сцене лишь в 1953 году, уступив уговорам богатейшего промышленника и своего поклонника Раймонда Руа. Вскоре Моник стала его супругой. Поклонники с восторгом встретили возвращение Чериной. Известный французский критик и искусствовед Ирэн Лидова писала: «Легкая походка Людмилы напоминает девушек с Кавказских гор — черкешенок: длинная шея, тонкая талия, маленький бюст, скульптурные ноги».
В 1958 году, во время хрущевской оттепели, Моник Чемерзина приехала на родину своих предков, в Россию. Она стала первой западной звездой, вышедшей на сцену Большого театра. Потом Моник с трепетом выступила на родине отца — ее Жизели рукоплескали балетоманы Кировского театра в Ленинграде.
В 1959 году она создала собственную труппу «Балет Людмилы Чериной», для которой Черина-художник сама создавала костюмы и декорации. Тогда же Черина стала музой Мориса Бежара. В венецианском театре «Ла Фениче» в 1961 году он поставил для нее балет «Гала» с декорациями Сальвадора Дали. Людмила танцевала в облаке мыльных пузырей, придуманном гениальным затейником. О приме своего «Балета ХХ века» Бежар в 1967 году издаст книгу «Людмила Черина — трагическая танцовщица».
В 1980 году Людмила стала офицером ордена Почетного легиона. Высшая французская награда добавилась в копилку, где уже хранились Серебряная медаль города Парижа, французский орден Академических пальм, орден искусств и литературы, Золотая медаль премии Леонардо да Винчи, награды с балетных и кинофестивалей.
Но Моник Чемерзина, женщина из адыгского рода Шамырзэ, была не только звездой искусства, она подарила Европе ее сердце, создав официальный символ Евросоюза: в Страсбурге у здания Европарламента застыли переплетенные в страстном танце фигуры мужчины и женщины, образующие единое сердце — сердце объединенной Европы.
Вторая известнейшая скульптура Чериной провожает и встречает поезда на французском терминале евротоннеля под Ла-Маншем в Кале и на Северном вокзале в Париже. Europa Operanda — тоже символ: европейского творческого духа, созидания общего дома. Общего дома для всех — без национальных различий. Дома, где не существует таких понятий как «мигранты», «кавказцы», «понаехавшие».
Известные представители рода Шамырзэ-хэ
Жан Терзиев (Иван Чемерзин)
30 января 1894 г. (Бухарест, Румыния) — 22 января 1978 г. (Париж). Скульптор. Окончил Школу изобразительных искусств в Бухаресте. В 1919 г. эмигрировал во Францию. Жил в Париже. Учился у А. Бурделя и О. Цадкина. Входил в круг художников Монпарнаса.
В 1937 г. представлял работы на всемирной выставке в Париже. Участвовал в салоне французских художников (1954 г., 1960 г., 1963 г.), в салоне Свободного искусства (1958 г., 1963 г.), в салонах: Независимых, Осеннем, Майском, Сравнений (1965-1968 гг., 1970 г.), в салонах ряда провинциальных городов Франции. В 1963, 1965 и 1966 гг. провел персональные выставки в галерее Bernheim Jeunne. Выполнил скульптурные портреты актеров Марины Влади, Лорана Терзиева и других.
Получил золотую медаль французских художников и приз за скульптуру Парижа (1959 г.), премию Французской академии, орден Искусств и словесности, Гран-при салона Свободного искусства.
В 1987 г. в Париже учрежден приз Жана Терзиева за скульптуру. Жена: актриса Марина Терзиева (1905-1988 гг.). Дети: актер театра и кино, режиссер Лоран Терзиев (Лаврентий Иванович Чимерзин, 1935-2010 гг.), скульптор Брижжит Терзиева (родилась в 1935 г.) и театральный режиссер Катрин Терзиева.
Борис Александрович Чемерзин 1874 г. (Санкт-Петербург) — 1942 г. (Ленинград). Русский дипломат, сын инженер-генерала А.Я. Чемерзина, участника русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Окончил Пажеский корпус (1893 г.), был выпущен в Егерский лейб-гвардии полк, откуда в 1896 г. будучи поручиком — на офицерские курсы восточных языков при Азиатском департаменте МИД. Окончив их в 1899 г., назначен в свой полк, а выйдя в 1901 г. в отставку, зачислен в чине коллежского асессора в Азиатский департамент МИДа. В 1904-1909 гг. — вице-консул в Болгарии. В 1910-1917 гг. — секретарь миссии в Абиссинии (где встречался с Николаем Гумилевым), и. о. поверенного в делах. В 1917 г. — и о. секретаря 6-го класса в IV (Дальневосточном) политическом отделе МИД (статский советник). В начале 1920 гг. — помощник управляющего 1-м отделением III (юридической) секции Главархива (с 1922 г. — Центрархива). С 1927 г. преподавал экономическую географию и иностранные языки в судостроительном механическом техникуме и в школе ФЗУ Всесоюзного объединения оптико-механических производств. Был членом секции научных работников Ленинграда.