Я прочитал почти все об этом великом творце и достойном сыне своего народа. Поэзией поистине высокого ранга и книгой «Мой Дагестан» он вошел в мировую литературу и навсегда прославил Дагестан.
Дагестан с детства стал для меня страной мечты. Помню, что у моего деда, который был сельским учителем, в комнате висел рисунок многоэтажного аула, построенного на скале. «Дагестан находится по ту сторону большой снежной горы Кавказа», — рассказывал он.
Я прочитал мемуары француженки-гувернантки «Пленницы Шамиля» еще школьником и был поражен рыцарским, великодушным отношением великого имама к пленницам, похищенным из Цинандали. А когда вступил в литературу, то не мог упустить возможности читать с особым вниманием любые книги, попадавшие мне в руки, о романтичных, смелых людях, пожертвовавших собой ради свободы.
В шестидесятые годы мне посчастливилось познакомиться с Расулом Гамзатовым. Накануне 800-летия Шота Руставели в Тбилиси Ираклий Абашидзе выдвинул нас, нескольких молодых писателей, в члены организационной группы.
— Ты знаешь Гамзатова? — спросил он меня.
— Ну... издалека, — сказал я.
— Ничего, он сам тебя знает, он наш человек. Садись сейчас же в мою машину и встречай его в аэропорту.
Уже тогда Расул был красивым мужчиной с зачесанными на лоб седыми волосами, ходил широкими шагами и всегда с доброй улыбкой на лице.
На юбилее Руставели он произнес впечатляющую, полную юмора речь.
— Мудрость и славу Руставели разделяет весь Кавказ, и, если вы не возражаете, я должен вам сказать, что этот праздник является и нашим праздником, народа Дагестана, — закончил он.
Второй раз Гамзатов приехал на 50-летие Иосифа Нонешвили. В театре Руставели я обратился к господину Иосифу:
— Имею честь вручить вам свидетельство о критической неприкосновенности.
Я сказал:
— Забудьте о том, за что вас критиковали, отныне никто не сможет вас критиковать.
Мое смелое заявление вызвало смех в зале. Расул смеялся громче всех. В перерыве он подошел и с улыбкой сказал:
— Будь мужчиной, сможешь оформить и мне акт о неприкосновенности?
— Почему? Будут ли они критиковать вас?
— Они пока не решаются, но пусть будет на всякий случай.
Потом мы часто встречались в Москве на собраниях и пленумах Союза писателей. Гамзатова уже все знали, он со всеми шутил. Всякий раз Расул меня спрашивал:
— Ну как там мой акт о неприкосновенности?
Текст: Реваз Мишвеладзе, народный писатель Грузии, лауреат Государственной премии имени Шота Руставели