Предгорный караван

Незабвенный товарищ Саахов из «Кавказской пленницы» мудро утверждал, что «Кавказ является всероссийской здравницей, кузницей и житницей одновременно». Спорить с этим совершенно невозможно, ибо южный макрорегион всегда был территорией больших возможностей. В первую очередь, экономических. Являясь естественным мостом между Европой и Востоком, Кавказ вначале представлял собой некий транзитный сегмент Великого шелкового пути, а затем и бездонную кладовую нефти, кузницу оружия, питомник для лошадей, казарму для бойцов. При этом живущие здесь люди отнюдь не были только «вахтерами на шлагбауме». Кавказское купечество уже в начале ХХ века сочетало в себе как задатки торговцев, так и навыки промышленников.

С момента начала промышленной разработки кавказских недр в XIX веке у ее истоков стояли русские купцы и инженеры. Именно они имели право числиться в 1-й гильдии и получать доступ к кредитным ресурсам Государственного банка империи. Поэтому пионерами «кавказской нефти» России считались солигаличский купец-старообрядец Василий Кокорев, промышленник-каменотес из Подмосковья Петр Губарев, владелец тифлисского караван-сарая Лев Зубалов, петербургский оружейный король Николай Путилов, блистательный харьковский инженер-изобретатель Владимир Шухов и другие. А с ними вместе и шведские предприниматели- оружейники братья Людвиг, Роберт и Альфред Нобели. Однако строительство и эксплуатация первых скважин и примитивных нефтеочистительных керосиновых заводов требовали, кроме финансовых ресурсов, с одной стороны, значительных участков земли, с другой — наличия достаточно дешевой рабочей силы. И то, и другое находилось в руках у местных элит, которые после завершения Кавказской войны свою выгоду видели уже в тесной интеграции не с религиозными фанатиками-мюридами, а с промышленным капиталом империи. Поэтому сначала в партнеры, а затем и в промышленники потянулись видные представители местной верхушки: Джевад Меликов, Гаджи Тагиев, Муртуза Мухтаров, Муса Нагиев, Шамси Асадуллаев, Сеид Мирбабаев, Исабек Гаджинский, Александр Манташев, Георгий Лианозов, Павел Гукасов и другие.

Нефтеперегонный бизнес был чрезвычайно выгодным в России, ибо страна тогда потребляла только выходивший «золотым» американский керосин. Появившаяся на Кавказе нефтяная промышленность моментально покончила с американской монополией. Бизнес считался крайне рентабельным — в некоторых местах жители зачерпывали дорогущую в Европе нефть ведрами из скважин глубиной всего полтора метра. В азербайджанском Биби-Эйбате первая разведочная скважина принесла дебет на глубине 21 метр. В 1865 году (всего год после окончания Кавказской войны) по дну Грозненской балки уже были пробурены 16 колодцев на глубине 6-9 саженей с каменными нефтехранилищами (добыча одного колодца — 13 с половиной ведер в сутки). Нефть из колодцев вычерпывалась кожаными бурдюками или ведрами с помощью ворота вручную или с использованием лошадей. Иногда нефть собиралась метелками, которые отжимались в ведра. Здесь же основал керосиновый завод тифлисский купец-откупщик Иван Мирзоев (Ованес Мирзоян), пригласивший в качестве консультанта молодого профессора Санкт-Петербургского университета химика Дмитрия Менделеева. Заводик

ежемесячно перерабатывал около 36 тыс. пудов нефти, развозя готовый керосин в чинаровых бочках.

К концу века в районе Грозного уже работали Грозненское, Мамакаевское, Беноевское, Дылымовское, Чанты-Аргунское, Исти-Суйское, Вознесенское, Брагунское и другие нефтяные месторождения, добывавшие порядка 50 тыс. тонн в год. Поскольку квалификация горцев была крайне низкой, в район Грозного пришлось переселять рабочих из центральных губерний, которые и составили население чеченской столицы. В конце века владикавказский присяжный поверенный Иосиф Ахвердов приобрел грозненские нефтяные промыслы у купца 1-й гильдии Шимона Нитабуха, получив на глубине 61 с половиной саженей фонтанный приток нефти в районе станицы Ермоловской. Интересно, что зная отчаянную конкуренцию бакинских промышленников, не желавших появления новых промыслов в Чечне, инженер Лев Баскаков дал во Владикавказ Ахвердову телеграмму, состоящую из одного слова «Фонтан». Как отмечали специалисты, из скважины № 2 «со страшной силой на 10 саженей (20 метров) в высоту ударил мощный нефтяной фонтан, выбрасывавший по 50-80 тыс. пудов чистой и легкой нефти в сутки. Далее арендатор перешел на тартание желонкой. Нефть из скважины — совершенно черная, в отличие от бакинской зеленоватой и черно-коричневой, цвет которой зависит оттого, что в составе грозненской больше легких погонов бензина, газолина, тяжелых смазочных масел и парафина».

Не в силах найти в России оборотный капитал на свой бизнес, Ахвердов отбыл за границу, где обрел партнеров в лице антверпенского банка Credit National Industriel. Подозрительные бельгийцы стали значительно сговорчивее, когда узнали о грандиозном фонтане, забившем на одном из ахвердовских участков в ночь на 27 августа 1895 года и выбрасывавшем в первые дни до 1 млн пудов нефти ежесуточно. В итоге 30 сентября в Брюсселе было создано акционерное общество «Петроль де Грозни» с капиталом в 10 млн франков. В начале ХХ века русско-бельгийская компания образовала синдикат, к которому присоединилась группа «Русский стандарт», контролируемая семейством Ротшильдов. Вместе с группой Нобелей в апреле 1903 года они создали картель «Нобель-мазут», который владел долей 40% от всех продаж нефтяных остатков и почти 50% продаж керосина в России. Среди местных промышленников Чечни выделялся лихой кавалерист сотник Тапа Чермоев из тейпа Чермой, до 1908 года служивший в личном конвое императора. Выйдя в отставку и удачно женившись, он учредил фирму «Алдынская нефть», которой принадлежали наиболее крупные месторождения в Грозненском районе.

В 1910 году инженер Маканоки начал разведочное бурение на частновладельческих землях Беллика, Курумова и Чермоева. Скважина, заложенная 13 января 1911 года английским обществом «Брей» на земле Беллика (скважина № 1/35), через два года и две недели с глубины 262 сажени дала фонтан безводной нефти. За год из нее было получено 5933 тонны. А вскоре подобные же фонтаны забили из скважин № 1 и № 2 на участке 56 с начальным дебитом до 8 тыс. пудов в сутки (131 тонна). К 1 января 1915 года общее число скважин в этом районе составило 77, из них в эксплуатации находились 26, давших в тот год свыше 10 млн пудов нефти. Всего за несколько лет компания «Алдынская нефть» стала одной из самых прибыльных в Терской области, а Чермоев был прозван «нефтяным королем». Большие деньги принесли ему не только финансовый, но и политический капитал. После Февральской революции Тапа выдвинулся в лидеры местной элиты и возглавил протурецкий Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана, ратовавший за отделение от России. Однако политические интриги удавались ему гораздо хуже, чем военная и промышленная деятельность. Союз пустили под откос сначала красные отряды, а затем и Белая армия генерала Антона Деникина загнала мятежных нефтепромышленников в эмиграцию.

Как гласит народная кавказская пословица, на вкус и цвет кунаков нет. Тем более, на вкус янтарного напитка. Однако в истории ничего не бывает случайно. К примеру, самый известный современный российский пивовар — основатель крупнейшей отечественной пивной империи Таймураз Боллоев, осетин по национальности. А в конце Х1Х века именно во Владикавказе варили самое известное на Кавказе пиво. Один из первых на юге страны пивоваренных заводов был открыт в городе еще в 1876-м, через год после организации железнодорожного сообщения Ростов — Владикавказ.

В скромном тогда Ростове лишь к началу 1890-х появились три первых серьезных пивоварни: Николая Чурилина («Вена»), Карла Стукена («Южная Бавария», построенная в 1874 году и просуществовавшая до начала XXI века) и Эдуарда Шпринга («Донская Бавария»). А столица Терской области уже к этому времени поставляла янтарный напиток по всему Северному Кавказу. Главную пивоварню основали братья-чехи Франц, Карл и Слава Прохаско на улице Михайловской. Они работали на местном сырье, используя горный ячмень и лесной хмель. Вскоре закупать ячмень на равнине у немецких колонистов в районе Моздока был отправлен Франц, что резко повысило качество продукции. Интересно, что до этого основным сырьем для производства владикавказского пива являлся не ячмень, а кукуруза, которой в регионе выращивали свыше 13 млн пудов. Впоследствии Прохаско открыли второй пивзавод в Георгиевске, где за ведро «Баварского» платили 1 руб. 20 коп., «Венское» стоило 1 руб. 40 коп., «Бок-Бир» — 1 руб. 60 коп. Во Владикавказе их пиво продавалось исключительно в стеклянных бутылках. По соседству с Прохаско, на Михайловской улице, варил «Баварское», «Пильзенское», «Экспортное» завод «Надежда» армянского купца Ивана Тертерова. Неподалеку, на улице Марьинской, располагался завод Вениамина Резакова, на улице Купеческой — австрийского подданного Теодора Люкса (его же завод работал в Нахичевани-на-Дону), Екатерины Сараджевой, Захария Кикнадзе, Георгия Везера, Николая Киреева и других.

Кроме того, что пиво продавалось в продуктовых магазинах и на самих предприятиях, во Владикавказе было немало пивных лавок. Большинство из них находились в центре города и располагались в подвальных и полуподвальных помещениях. На Торговой площади пивными лавками владели Аствацатуров (в доме Степкина) и Песин-оглы (в доме Оганова), на улице Московской — Ганькин (в доме Нитабуха) и Гугнивенко (в доме Пономарева). В доме Легкоконцева по улице Марьинской были две пивные лавки Галегова и Яралова, на Кузнечной улице — пивная лавка Кулиева, а на Вокзальном проспекте — Телевной. В Государственной Думе депутат двух созывов от Терской области подъесаул Михаил Караулов лоббировал интересы пивных магнатов Владикавказа.

Сын ичеришехерского башмачника Гаджи Зеналабдин Тагиев к началу ХХ века являлся не только одним из самых известных предпринимателей Кавказа, но и одним из самых диверсифицированных в плане бизнеса. Его коммерческие интересы были отмечены в нефтяной, строительной, транспортной, рыбной, железнодорожной, торговой, хлопчатобумажной сферах. И везде Тагиеву сопутствовал успех. В частности, у него заработали Биби-Эйбатские нефтепромыслы, ставшие настоящим клондайком бакинских нефтепромышленников, первый трубопровод Баку — Батуми, первая конная железная дорога, самый крупный на Каспии завод по производству икры. Все дагестанское побережье работало на Тагиева, отлавливая лосося, осетра, белугу, севрюгу и прочее. А в начале века удачливый предприниматель задумал потягаться с самим Саввой Морозовым, учредив в Порт-Петровском (нынешней Махачкале) «Общество Каспийской мануфактуры» для устройства и содержания бумагопрядильных, ткацких и красильно-аппретурных фабрик. Здесь была открыта самая крупная на Северном Кавказе хлопчатобумажная фабрика «Каспийская мануфактура»: на ней производили бязь из среднеазиатского хлопка, которую затем продавали в Иран. Мощность предприятия рассчитывалась из 30 млн аршин в год. На мануфактуре работало до 1000 человек, самые современные станки завозились из Англии.

Конкурентное преимущество Тагиева было налицо — фабрика располагалась рядом с громадными хлопковыми плантациями Азербайджана, что логически делало производство куда более рентабельным, чем далекие мануфактуры Иваново-Вознесенска. Предприниматель сразу же расширил в регионе посевы хлопка с 40 до 250 десятин, в результате чего урожайность хлопчатника выросла в шесть раз. По сути, именно его более дешевый товар грозил перекрыть российским мануфактурщикам торговлю со Средней Азией и Средним Востоком. Морозов и 28 других текстильных королей страны начали отчаянную борьбу с целью запретить работу фабрики Тагиева. Недобросовестная конкуренция дошла до того, что специально засланные люди устроили на фабрике пожар, причинивший значительный ущерб ее работоспособности. О петербургских склоках узнал бухарский хан, предложивший неугодному предпринимателю открыть аналогичную мануфактуру на выбор в Самарканде, Бухаре или Хиве. Благо, на берегах Амударьи хлопок рос еще более успешно. В итоге предприятие продолжило существование, а роковая пуля в Каннах в мае 1905 года оборвала жизнь выдающегося Саввы Морозова, заодно положив конец его конкуренции с негоциантом Гаджи Тагиевым.