«И в мире нет таких вершин, что взять нельзя». Часть первая

О том, что фильму Станислава Говорухина совсем в скором времени предстоит стать культовым, съемочная группа даже не подозревала: она работала в режиме цейтнота и гнала план. Весной руководство Одесской киностудии поручило режиссеру-дебютанту «спасти» провальный опыт его предшественника. Переснять неудачный опус и сделать кино, «достойное советского зрителя», нужно было в сжатые сроки: с апреля по декабрь. Предстояло переписать сценарий, найти новых артистов, обучить их основам скалолазания и вообще — сделать из развесистой клюквы конфетку.

Биографы Высоцкого сходятся на том, что полвека назад в его жизнь вмешался случай. Спонтанным оказалось и приглашение на съемки, да и самого цикла песен, который стал визитной карточкой и смыслообразующим центром «Вертикали», могло не быть. Изначально режиссеры Станислав Говорухин и Борис Дубов намеревались позвать на роль радиста Володи актера и журналиста Юрия Визбора. Резонов было немало: Визбор занимался альпинизмом и горными лыжами, сам тренировал спортсменов и, кроме того, уже имел в своем бардовском багаже немало «горных» песен, снискавших заслуженную популярность. Но Юрию Иосифовичу сценарий откровенно не понравился. Кроме того, он готовился к съемкам собственной документальной ленты. Поэтому, сделав растерянным дебютантам ручкой, он совсем не дипломатично отказался от сотрудничества.

И тогда Говорухин вспомнил о Владимире Высоцком. Переписав сценарий, который на первых порах носил красноречивое название «Мы — идиоты», коллеги-режиссеры решили, что их кино будет не сухим отчетом о быте и нравах альпинистов, а романтической поэмой о горах. Поэтому будущему фильму, как воздух, нужен был не просто артист с современным типажом, а поэт, причем поэт с гитарой.

Высоцкий в это время находился с Театром на Таганке на гастролях в Сухуми. Сразу по их окончании, примерно 20 июля, он отправился в Приэльбрусье, приняв приглашение неизвестных молодых режиссеров. Основная база киноэкспедиции располагалась тогда в гостинице «Иткол». Станислав Говорухин до этой встречи Высоцкого никогда не видел, только, как многие, слышал его песни на затертых до дыр магнитофонных записях. И по этим пленкам составил заочный портрет исполнителя: «Сначала я услышал запись. Кто он? Откуда? Судя по песням — воевал, много видел, прожил трудную жизнь. Могучий голос, могучий темперамент. Представлялся большой, сильный, поживший... И вот первое знакомство. Мимолетное разочарование. Стройный, спортивный, улыбчивый московский мальчик. Неужели тот самый?» 

Впрочем, не один режиссер стал жертвой заблуждения относительно автора набиравших известность песен. Растущая армия слушателей за исключением москвичей-ленинградцев пока не имела никакого шанса увидеть певца живьем. Поэтому тайные поклонники просто «сочиняли» его облик, отталкиваясь от голоса и тематики песен. И результат никак не вязался с физиономией реального Высоцкого.

Диссонанс был слишком велик, а иногда приобретал курьезные формы. В книге «Владимир Высоцкий без мифов и легенд» биограф Виктор Бакин воспроизводит характерный эпизод из жизни съемочной группы «Вертикали». На первом организационном сборе Высоцкий сидел рядом с Леонидом Елисеевым — строителем Метростроя, мастером спорта по альпинизму. Неожиданно для всех радист гостиницы включил на полную громкость передатчик — и по радиотрансляции загрохотали гитарные аккорды.

— Ну, надо же! И здесь мои песни, — сказал Высоцкий.

— Как так? — не понял Елисеев.

— Это мои песни. Я их написал.

— Во-первых, это не твои песни, а народные. А во-вторых, кто поет?

— Я пою.

— Да нет! Это Рыбников поет.

— Ничего подобного! Это не Рыбников, это я. И песни это мои.

— А ты что, сидел, что ли?

— Нет.

— Знаешь, Володя, я с блатными в детстве много дел имел. Эти песни написать мог только тот, кто очень хорошо знает лагерную и тюремную жизнь.

— Ну, а я не сидел.

Пройдет совсем немного времени, и Высоцкий, наслушавшись «альпинистских» рассказов Елисеева, однажды ночью напишет, а утром споет ему «Песню о друге», которая потрясет бывалого скалолаза до глубины души: «Песня меня ошеломила, находил я в ней и глубоко личные моменты». Великодушный поэт тут же предложит своему первому слушателю разделить авторство, но тот наотрез откажется. И навсегда пошлет ложный образ Высоцкого как сочинителя исключительно «блатных песенок» в стратосферу.

Как актеру Высоцкому в «Вертикали» особенно нечего было играть — он сам «додумал» образ романтичного бородача-радиста, который мрачновато флиртует с прагматичным врачом Ларисой в палатке у подножия Эльбруса. Но истинный нерв фильма составили не вяло прописанные характеры, а песни Высоцкого. Как они писались? Станислав Говорухин утверждает, что «альпинисты считали его своим, верили, что он опытный восходитель». А он увидел горы впервые за два

месяца до того, как написал ставшие такими популярными песни о горах. Мало сказать — «популярными». За очень короткое время Высоцкому удалось воплотить в горном цикле неписаный кодекс альпинизма — с особой шкалой ценностей, нравственных норм и мировоззренческих установок, которые разделяют все люди, заболевшие «высокой болезнью». Те, кто по доброй воле оказываются в ситуациях, когда «надеешься только на крепость рук, на руки друга и вбитый крюк и молишься, чтобы страховка не подвела». До сих пор на могилах погибших в горах восходителей пишут строчки из этих сакральных уже песен: «Тот камень, что покой тебе подарил» и «Нет, никто не гибнет зря!». Да, альпинисты считали его своим, как раньше и позже — шахтеры, летчики, моряки-подводники, дальнобойщики, солдаты, спортсмены. Хотя он не был ни одним, ни вторым, ни третьим, ни пятым, ни десятым. Он просто умел ухватывать в людях и ситуациях главное и говорить об этом так, как сказали бы о себе сами герои, если бы имели его дар слова и гениальную точность интонации. Об этом главном таланте поэта и артиста впервые обмолвилась актриса Алла Демидова, которая много лет выходила с Высоцким на сцену Театра на Таганке. Именно этой отважной женщиной был написан единственный некролог, опубликованный в подвале газеты «Советская Россия», — в черные дни прощания с народным любимцем, когда вся отечественная пресса трусливо отмалчивалась: «Истинное творчество народно. У Высоцкого-поэта слово приходило

с улицы и, очистившись его талантом, на улицу уходило. В его творчестве — прорыв к каждому. Может быть, любили его и не все, но знали. Отцы и дети. Старики и молодежь. Космонавты, пионеры, шахтеры, студенты. Его интерес — жизнь всех. У него нет злых песен, хотя он касался разных, отнюдь не самых светлых сторон жизни... Он очень любил Человека!» И ему платили взаимностью — и так называемые «простые люди», и ценители изящной словесности. 

Так, в период съемок «Вертикали» состоялось знакомство Высоцкого с балкарским поэтом Кайсыном Кулиевым, который пришел в восторг от его стихов и песен. 24 августа Владимир пишет письмо жене — актрисе Людмиле Абрамовой — в Вильнюс, где она снимается в фильме «Восточный коридор»: «...Я — горный житель, я — кабардино-еврейский-русский человек. Мне народный поэт Кабардино-Балкарии Кайсын Кулиев торжественно поклялся, что через Совет министров добьется для меня звания «Заслуженный деятель Кабардино-Балкарии». Другой балкарец, великий восходитель, хозяин Басканского ущелья, тигр скал Гуссейн Залиханов, которого по слухам знает сама королева Великобритании (она-то и

обозвала его «тигром скал»), так вот, он тоже присоединяется к обещанию кавказского стихотворца и сказал, что я могу считать, что я уже деятель. Потому что я якобы написал про горы, а они, горы — в Кабардино -Балкарии, значит, все решено. Это, конечно, разговоры, но было бы смешно». Получилось не «смешно», а как всегда: никакого звания Высоцкому, конечно, не присвоили.

Кстати, дилетантом в горновосхождении Высоцкий не был. Во-первых, по ходу съемок он вместе с актерами Александром Фадеевым, Маргаритой Кошелевой и Ларисой Лужиной совершил зачетное восхождение на вершину категории сложности 1Б — Донгуз-Орун, и каждому из них был вручен значок «Альпинист СССР». Режиссер Говорухин сам имел спортивный разряд по альпинизму, поэтому хотел, чтобы его съемочная группа не только изображала покорителей вершин, но хотя бы на короткое время побывала в их шкуре. Надо было и в связке походить, и почувствовать натяжение страховочной веревки. Все было взаправду: на одной из тренировок с ледорубом Лужина сама себе врезала по ноге, и синяки тоже были настоящими. Пребывание актеров на Кавказе отнюдь не напоминало курорт: из приэльбрусской гостиницы «Иткол» переехали в палатку у ледника Кашкаташ, пожили на берегу Баксана, в балкарском поселке Тегенекли, в горной Сванетии, маленьком городке Местия на турбазе. Рядом с ними шла обычная для этих мест жизнь: занимались повседневными делами аборигены, уходили на восхождения и возвращались альпинисты. Общительный Высоцкий стал своим в одной из семей потомственных горцев, жадно ловил альпинистские байки, не пропуская ни одного вечернего костра. Начался сезон камнепадов, и то и дело вниз по склону спускались альпинисты, застигнутые непогодой, тащили раненых. Палатка актеров превратилась в своеобразный лазарет: здесь оказывали первую помощь пострадавшим. Однажды члены съемочной группы стали свидетелями спасательных работ на пике Вольная Испания, когда в штормовую погоду восходители пытались снять со стены погибшего товарища. Позже на одном из концертов Высоцкий с восхищением говорил о мужестве этих людей, которые шесть дней простояли рядом с мертвым на 30-сантиметровом карнизе, пока погода не выправилась и их не сняли другие спасатели.

Кроме того, есть свидетельства, что этот приезд на Кавказ не был для актера дебютным. В мемуарах горнолыжного инструктора, знаменитого спортсмена Валерия Козлова, победителя союзных первенств 1967 и 1971 годов по скоростному спуску, есть упоминание о том, что еще в 1963-м он учил Владимира кататься на горных лыжах. Однажды они даже поменялись полозьями — Высоцкому хотелось проверить, не в том ли загвоздка и причина неудач, что лыжи у него не австрийские. Но самокритика победила, и он в шутку предложил своему тренеру «еще и ногами поменяться». Так, может, не случайно именно из уст радиста Володи — явно не главного персонажа «Вертикали» — прозвучала ключевая идея фильма, ради которой затевался весь сыр-бор?

«Ну, зачем Амундсену нужен был Южный полюс? А Тенцингу лезть на Эверест? — говорит герой Высоцкого молоденькой, но слишком рациональной и приземленной докторше Ларисе. — То, что один увидел полюс, а другой поднялся на Эверест, это же не принесло человечеству никакой практической выгоды. И однако люди сами объявляют их героями. В человека заложена страсть — покорять, преодолевать... Нет, ты судишь о жизни однообразно! И препятствия, о которых ты говоришь, расположены как бы в одной плоскости, ну, по горизонтали. А в горах у человека появляются новые неизвестные черты, неожиданные. Черты характера, души. Он живет как бы в ином измерении — по вертикали».