Офицер Дикой дивизии
История рода зажиточного аварца Халила-Мухама переплелась с историей России еще в XIX веке. По словам кандидата исторических наук, научного сотрудника Института востоковедения РАН Патимат Тахнаевой, немало дагестанцев, не выдержав режима имама Шамиля и наибского управления, в середине XIX века покидали родные места и оседали кто в Казикумухе, кто в Табасарани, кто у кумыков, кто в Грузии, кто в Чечне.
Среди беженцев, покинувших аул Чох в конце 1840-х годов, была и семья Халила-Мухама, осевшая в благодатном селе Кабахчол, что в Белоканах.
Герой нашего рассказа, внук Халила-Мухама, родился в 1894 году уже в Тифлисе. Как любой дворянский мальчик он получил прекрасное образование, но был заметен его особый интерес к музыке и литературе. Он играл на скрипке, гитаре, прекрасно пел (брал уроки вокала), был завсегдатаем Тифлисского оперного театра.
В 19 лет Руфат делает свой первый шаг в самостоятельную жизнь — едет в Москву, чтобы поступить в Школу драматического искусства при Московском Художественном театре. Чтение лермонтовского «Мцыри» произвело на экзаменаторов сильное впечатление и завершилось дружными аплодисментами.
Тут же Руфат получил предложение участвовать в пробных съемках известного кинорежиссера, пионера русского кино Александра Ханжонкова. Кино, театр, творческая атмосфера — все это было чрезвычайно притягательно для молодого горца. Ну и, конечно, любовь. Его музой становится красавица Вера Холодная, пламенное чувство к которой он пронесет до самой смерти актрисы.
Возможно, Руфат Халилов и стал бы первой звездой немого кино, если бы не война. Патриотически настроенный юноша встает на защиту отчизны и одним из первых вступает добровольцем в Татарский (азербайджанский) конный полк.
Елизаветпольский губернатор писал, что добровольцев-мусульман записалось в Татарский полк свыше двух тысяч, а требовалось только 400 человек. Татарский полк в числе других полков — Кабардинского, 2-го Дагестанского, Чеченского, Черкесского и Ингушского — входил в состав Кавказской туземной конной дивизии, более известной как Дикая дивизия под верховным командованием генерал-майора великого князя Михаила Александровича, младшего брата царя Николая II. Три года дивизия наводила ужас на германо-австрийские войска на Юго-Западном и Румынском фронтах. Более 3500 всадников были удостоены Георгиевских крестов и георгиевских медалей «За храбрость», многие стали полными георгиевскими кавалерами.
Руфат Халилов отличался отчаянной храбростью и уже в самом начале войны был награжден Георгиевским крестом IV степени, а в одном из сражений спас полковое знамя, за что был вновь представлен к Георгиевскому кресту и произведен в корнеты. Награду вручал великий князь Михаил Александрович.
Молодого кавказца ожидала блестящая военная карьера. Семья Халиловых была довольна — все-таки звание офицера куда более приемлемо для потомка знатного аварского рода, чем актерская стезя. И спираль судьбы Руфата Халилова заворачивается еще круче.
В 1917 году, после отречения императора Николая II, в Закавказье, как и по всей стране, были созданы органы Временного правительства. Тогда же был учрежден Особый Закавказский комитет, а в ноябре — Закавказский комиссариат.
Одним из первых постановлений Закавказского комиссариата было решение о формировании грузинского, армянского, мусульманского (азербайджанского) и русского корпусов, которые должны были заменить покидавшие Кавказский фронт части российской армии. К тому времени единственной регулярной воинской частью был прибывший в Закавказье конный Татарский полк Кавказской туземной конной дивизии.
Мусульманский корпус с большими трудностями удалось сформировать лишь к концу апреля 1918 года. Существенную помощь в его организации оказал Гамзат Халилов. Сыновья Гамзата Халилова Рамазан и Руфат были офицерами этого полка. Но в конце 1918 года офицер Халилов получил тяжелое ранение, и на военной карьере был поставлен крест.
Тогда Руфат вернулся в Москву. Но советской России гордый горец с белогвардейским прошлым был не нужен. Перед Руфатом встает типичная для многих его современников перспектива — эмиграция.
Лезгинка на улицах Европы
В 1919 году Руфат очутился в Стамбуле. Без денег, без крыши над головой... И тогда он вспоминает об искусстве: организует небольшую группу из четырех молодых людей, виртуозных исполнителей национальных кавказских танцев.
Танцевальный коллектив был очень популярен и даже выезжал на гастроли в Европу. Правда, просуществовал ансамбль недолго — каждый из танцоров хотел устроить свою судьбу по-своему.
С родины до Руфата доходили страшные вести. Его брат Рамазан Гамзатович как бывший офицер одного из полков Дикой дивизии и с 1918 года — Лезгинского полка в 1920-м был арестован сотрудниками Особого отдела 11-й армии и заключен в лагерь на страшном острове Наргине.
«Этот остров, — вспоминал Рамазан Гамзатович, — стал для меня проклятьем. Нас разместили в грязных, вонючих и тесных бараках. Днем мы, словно в раскаленной печке, изнывали от нестерпимого солнечного пекла, не приносили облегчения и душные ночи. Порой нечего было есть, жажду утоляли теплой гнилой водой. Вскоре у нас начались желудочно-кишечные заболевания, от которых каждый день в бараках умирали едва державшиеся на ногах узники. На этом острове я пробыл до самого сентября и был освобожден благодаря заступничеству Наримана Нариманова».
Руфат понимал, что возвращение в Россию невозможно, и тогда он уезжает в столицу русской эммиграции — Париж. Халилов стал одним из бедных российских эмигрантов, «бывших русских», без семьи, без родины.
Жизнь не баловала молодого горца. Однажды он с друзьями сидел в каком-то ресторане. Заняли самые дешевые места на галерее, заказали воды, еще чего-то самого скромного, поскольку денег особенно не было.
В это время оркестр заиграл кавказский танец. Руфат, услышав родные напевы, встрепенулся, спрыгнул с галереи прямо на ближайший стол, стоявший внизу, как бы в партере, рванулся к эстраде и начал отплясывать.
В ресторане в тот вечер за одним из нижних — дорогих — столиков вместе с друзьями оказалась знаменитая Анна Павлова. Увидев пляску Руфата, она поднялась и стала танцевать вместе с ним. Их импровизированный номер имел у посетителей ресторана шумный успех.
Хозяин тут же сообразил, что сама судьба посылает ему этого парня, и сразу предложил ему работу, обязуясь кормить Руфата и его близких и еще приплачивать ему за то, что он будет каждый вечер повторять свой кавказский танец.
Какое-то время Руфат работал в этом ресторане, куда стало приходить все больше посетителей. Молодой горец в изящной черкеске с серебряным кинжалом на наборном поясе, исполнявший кавказские танцы с изысканным артистизмом, вошел в богемную парижскую среду 1920-х годов.
О Руфате тех лет вспоминает Александр Вертинский: «На пляс Пигаль в «Каво коказьен» смуглый и стройный Руфат Халилов танцевал лезгинку с кинжалами во рту и, эффектно бросая, втыкал их в пол. Летели ассигнации. Легко плывя в танце, чуть раскачиваясь, то бешено вскрикивая, то замирая на месте, он, стоя на пуантах, вдруг прыгал, как тигр, и, подлетев к столу. втыкал неожиданно свой кинжал в стол между бокалами и бутылками вина. В каждом кабачке был свой танцор лезгинки. Но, конечно, не такой, как Руфат Халилов. Он, действительно, танцевал изумительно».
Халилов нравился публике, стал привлекать внимание и кинорежиссеров, которые сняли его в нескольких фильмах. Анна Павлова, ведущая участница Русских сезонов в Париже, приглашала его в свою труппу.
Но Руфат отказался от предложения балерины. Кавказские танцы были для него отдохновением души, а не средством заработать деньги. Офицер, потомок дагестанского княжеского рода мечтал о собственном деле.
И вскоре Руфат Халилов открыл в Париже небольшой собственный ресторан «Кавказский», куда заглядывали Александр Куприн, Федор Шаляпин, Анна Павлова, Александр Вертинский, Сергей Дягилев, Илья Эренбург, Иван Мозжухин и другие знаменитости русской эмиграции.
Руфат Гамзатович не был богатым человеком, но всегда помогал нуждающимся, особенно землякам. В годы Великой Отечественной войны он, как и многие эмигранты первой волны, содействовал французскому Сопротивлению.
С возрастом Халилов стал тяготиться суетой столицы и переехал в Канны, где и зажил тихой бюргерской жизнью по соседству с приятелем Марком Шагалом, снимался в кино и сам снимал фильмы.
Однако судьба не забыла горячего горца и еще раз вывела его на авансцену, уже в 1960-е годы.
Мамусь
Известный советский эстрадный певец Муслим Магомаев будучи на фестивале «МИДЕМ» по случаю вручения ему «Золотого диска» получил небольшую записку.
«Я сидел в кафе на первом этаже нашей гостиницы, — пишет Магомаев в своей книге «Любовь моя — мелодия». — Ко мне подошел портье: «Вы, оказывается, здесь? А к вам только что приходил один пожилой господин и оставил записку».
Я взял записку, читаю и ничего не понимаю: «Дорогой Мамусь! (В нашей семье так называли моего отца.) Я буду ждать тебя целый день в летнем кафе около твоей гостиницы. Приходил, но не застал тебя. Твой брат Руфат».
У меня, действительно, есть брат Руфат, сын Рамазана Гамзатовича Халилова. Но как он вдруг оказался здесь? И почему портье назвал его пожилым господином, если он, Руфат, моложе меня? И с каких это пор он стал называть меня Мамусем. Ладно еще Мусик — так меня вся страна называет!
Вышел на улицу, иду в кафе. Вижу — сидит старичок. Подхожу: «Не вы ли ждете Магомаева?» Он в ответ: «Ой, Мамусь! Ты все такой же молодой!» Получался странный диалог: господин меня знает, я его — нет. Ничего не понимая, спрашиваю: «Простите, а вы кто?» Старичок: «Я Руфат. Ты меня, наверное, уже не помнишь?.. »
Так Магомаев впервые узнал и увидел своего дядю — Руфата Халилова. Бывший блестящий танцор был уже в престарелом возрасте и очень плохо видел, потому и принял Муслима за его отца — Магомеда, тем более что отец и сын Магомаевы были очень похожи.
Погибший на фронте отец Муслима Магомаева Магомед был двоюродным братом Руфата. История их родства восходит к сестрам Терегуловым (из татарской семьи старинного и известного в Тифлисе рода). Старшая сестра Хусни вышла замуж за Гамзата Халилова (родители Руфата и Рамазана), вторая — Малика — за композитора Узеира Гаджибекова, третья — Байдигюль — была замужем за композитором Муслимом Магомаевым (их сын Магомед — отец известного нам певца Муслима Магомаева).
«Дядя Руфат рассказал мне о том, как он жил, о своих выступлениях, о тех знаменитых людях, с которыми работал, — продолжает описывать встречу Муслим Магомедович. — Предлагал помощь в продвижении, говорил «оставайся здесь, я из тебя сделаю звезду!»
От него я узнал, что это именно он впервые привел к знаменитому шансонье Морису Шевалье молодого Шарля Азнавура: «Смотри, этот парень — твоя копия». Правда, Руфат не приписывал только себе заслугу встречи Азнавура с Шевалье, но говорил, что толчок к тому, чтобы на молодого певца обратили внимание, дал именно он.
К старости у Руфата Халилова стало плохо со зрением. Он считал, что на глаза подействовал яркий свет во время постоянных съемок в кино, на телевидении. Хотя я думаю, что это у него наследственное — у его брата Рамазана с возрастом тоже появились такие же проблемы.
Дядя Руфат оказался любителем выпить, пожить со вкусом, видимо, поэтому он и дошел до весьма скромной жизни. Мы пошли с ним в какое-то кафе, где я угостил его. Потом он повел меня к себе. Пришли в однокомнатную квартирку. Я обратил внимание, что телефон был выдернут из розетки: за него было нечем заплатить.
Я видел Руфата Халилова в первый и последний раз. Вскоре после нашей каннской встречи он умер...»