Город виртуальный и реальный
В разговоре Сайпуддин просит не использовать словосочетание «бывший грозненец».
— Бывших грозненцев нет, — убежден мой собеседник. — В любой точке нашей страны я отличу уроженца Грозного сразу же, будь он русским, украинцем, армянином или чеченцем. Вы, наверное, не поверите, но у нас, грозненцев, свой менталитет, нас друг к другу, словно магнитом притягивает.
Мы выросли в таком интернациональном котле, настолько перемешались наши культуры, обычаи, устои, что нередко грозненский чеченец знает русский язык лучше, чем его этнический носитель, а грозненские русские, даже уехав из нашего города, живут по таким строгим чеченским обычаям, что окружающие называют их «чеченами».
К примеру, местным жителям не привычен чеченский обычай — мыть гостю обувь, а во многих семьях нечеченских грозненцев, уже проживающих в других регионах нашей страны, это в порядке вещей. Кстати, многие из них прекрасно знают чеченский язык, не хуже, чем я — русский.
Сайпуддин, действительно, очень хорошо говорит по-русски, почти без акцента. И это неудивительно. По его словам, для многих уроженцев Грозного русский — второй родной язык.
— У меня были русские учителя, русские соседи, русские друзья. Я привык жить в поликультурной среде. Мой дед так жил, так жили мои родители, и я не хочу жить по-другому, — говорит настоящий чеченец, представитель древнего тейпа Гучигов.
Эту же мысль в марте нынешнего года высказал в ходе круглого стола на тему «Три концепции социально-политического развития Северного Кавказа» заведующий кафедрой теории и истории социальной работы ЧГУ, доктор философских наук, профессор Вахит Акаев: «Конечно же, чеченский этнос складывался и формировался в историческом, социально-экономическом, научном, образовательном плане не без помощи русского народа. И обучение в школах у нас было на русском языке, первые наши учителя, мои учителя, например, были русские. Я их помню всех. В вузе мои преподаватели, в основном, были русские, но работали и представители других народов. Это было в Советском Союзе. И сегодня русская культура — не чужая чеченцам. Русский язык, считайте, для многих чеченцев, особенно моего возраста, — это второй родной язык, а у некоторых — даже первый родной. Часто ловлю себя на мысли, что все-таки я думаю, размышляю посредством русского языка. То есть русская культура глубоко впиталась в ментальность, культуру чеченцев».
Сайпуддин Гучигов в круглом столе не участвовал, но всей своей деятельностью доказывает правильность этих слов.
— Когда я первый раз в 2004 году увидел в интернете сайт Бориса Молхазова (грозненца, проживающего теперь в Израиле) «Виртуальный Грозный», я двое суток не спал, переживал, — рассказывает грозненец Гучигов. — Насколько сильна любовь людей к моему городу, если они в виртуальном пространстве пытаются воссоздать город, в котором они родились, жили, были счастливы, и который у них отобрала ужасная война. Люди присылали фото, рассказы, описывали свои любимые места, вспоминали свои школы, улицы, друзей...
И я загорелся идеей помочь раскиданным по миру грозненцам. Мои отец и брат поддержали меня. Когда по техническим причинам сайт «Виртуальный Грозный» был заблокирован, я создал группу «Наш дом — город Грозный», стал списываться с земляками, помогать им в решении проблем. И вскоре образовалась группа единомышленников, возникло желание собираться вместе, общаться.
Я мечтал показать людям, этим многочисленным, как я их называю, «осколкам Грозного», новый Грозный. Сделать все возможное для того, чтобы Грозный перестал быть для них городом воспоминаний, чтобы они поняли: сюда можно вернуться, здесь можно жить и снова начать все сначала.
Почему русские не возвращаются в Чечню?
В трех республиках Северного Кавказа — Дагестане, Чечне и Ингушетии — существуют государственные программы по возвращению русскоязычного населения. Но они почти не работают.
— Очень тормозят действие программ несколько факторов, — рассуждает Сайпуддин. — Первый — нехватка рабочих мест. Это основная причина невозвращения людей. Хотя специалисты в области здравоохранения, образования, нефтяной отрасли очень нужны. Инженеры, строители, агрономы, нефтяники, врачи и учителя востребованы! Особенно важно, чтобы это были люди, которые уже жили и работали в Чечне, в том же самом Грозном. Ведь наши чеченские русские знают менталитет кавказцев, им легче найти язык, точки соприкосновения с нашим народом.
Многие эксперты заметили: отток русского населения значительно замедлил развитие региона. Цифры говорят сами за себя. В 1989 году на территории Чечено-Ингушской АССР проживало 294 тыс. русских, из них в Грозном — 210 тыс. После военных действий в республике осталось чуть больше 10 тыс. русских. В Ингушетии русских осталось около 8,5 тыс. — менее 2% населения.
— Почему не возвращаются? — переспрашивает Сайпуддин. — Значителен второй фактор невозвращения — жилье. Если вы приедете в Грозный, то увидите своими глазами, что город — одна большая стройка. Я сознательно заявляю: жить людям есть где. Я поездил по России, посмотрел на цены на недвижимость и честно скажу: у нас в республике и купить, и снять жилье можно намного дешевле, чем в других регионах.
Другое дело, что люди хотят вернуться туда, где они жили, — в свои бывшие квартиры и дома.
И с этим, конечно, сложнее. Я сам не раз помогал восстановить беженцам документы на жилье и знаю, насколько это сложно. Ведь во время военных действий люди нередко под давлением подписывали бумаги об отказе от недвижимой собственности. Другие уже в мирное время смогли получить компенсации от государства за уничтоженное жилье — небольшие, на них квартиру не купишь...
Конечно, не в моих силах решить глобальные государственные проблемы. У меня все-таки другая задача: я пытаюсь вернуть людям не жилье, а город. Многонациональный мирный Грозный. Может, наши ежегодные встречи в Грозном и сыграют свою, пусть небольшую, роль в процессе возвращения. И у нас уже есть свои результаты, свои возвращенцы. Последние из них — Виктория Каспарова, приехавшая из Буденновска, еще три семьи, с которыми я лично общался.
Ежегодно, во второй выходной мая, Сайпуддин Гучигов и его единомышленники устраивают встречи грозненцев — с многодневными экскурсиями по городу и республике, с посещением православных кладбищ, храма Михаила Архистратига, с застольями.
— Приезжают люди со всех уголков нашей родины: из Новосибирска, Читы, Комсомольска-на-Амуре, Хабаровска, Москвы, Саратова, Волгограда, Ставрополя; из ближнего и дальнего зарубежья — Болгарии, Израиля, Турции, Германии, Франции, — перечисляет Сайпуддин. — Порой за столом собираются более i00 человек. Многие, особенно из провинции, приезжают не просто посмотреть и поностальгировать, но и с планами обустройства и возвращения: к сожалению, они так и не смогли устроиться на новом месте, нередко живут за чертой бедности.
Нужны ли русские в Чечне?
По словам Гучигова, русских в Чечне ждут.
— Я как человек, который конкретно занимается проблемой русскоязычных возвращенцев, могу смело заявить: русские люди в республике нужны, — говорит он. — Я вижу настроения жителей Грозного, общаюсь с земляками и вижу — возвращенцам рады. Особенно те, кто встречает своих бывших соседей, одноклассников, друзей.
Многие грозненцы пережили вместе самые тяжелые времена: чеченцы прятали русских, русские отстаивали чеченцев. Грозный — не чеченский и не русский город, он — наш общий дом, наша общая родина. И мне, чеченцу, мусульманину, кажется, что это несправедливо — отобрать у людей родину.
Люди жили здесь поколениями, по сотне лет. Я — человек верующий, и мне мои нравственные законы не позволяют оставить свершившуюся несправедливость. Людям нужно вернуть родину. Мой покойный отец благословил меня на это дело. Я считаю свой путь праведным.
К счастью, в Грозном таких людей, как я, много — десятки тысяч. Меня поддерживают не только на словах, но и на деле: и грозненцы (вот сейчас я звоню вам из кабинета Ильяса Исмаилова, главного редактора газеты «Вести республики»), и россияне-«осколки Грозного» (активные соратники — Галина Лунева, мой комиссар, как я ее называю, Светлана Белогурова, Сергей Бучнев, Сергей Лукьяненко).