Про общие впечатления
— Пока ты не побывал на территории, не посмотрел, как живут люди, о чем они думают, что планируют, сидеть в Москве и принимать решения в части развития региона — абсолютно бесполезное и бессмысленное занятие. Поэтому я считал себя обязанным, если мне поручили заниматься развитием Северного Кавказа, посетить все субъекты.
Если говорить о впечатлениях визуальных, то, конечно, Кавказ — очень красивое и благодатное место. Люди замечательные. Горы великолепные, климат. Но это общая картина. Если же говорить чуть более профессионально о характеристиках развития региона, то интересная получается ситуация.
Про сильные и слабые стороны региона
— Почти все регионы Северного Кавказа сегодня демонстрируют более высокую динамику роста, чем в среднем по России. Наверное, я бы не считал это чьей-либо заслугой. Всегда надо смотреть структуру экономики. Структура экономики Северного Кавказа замыкается в значительной степени на сельском хозяйстве, туризме, доля промышленности в большинстве регионов невысокая.
Совершенно понятно, что коронавирус и ограничительные меры значительно не повлияли на потребление людьми продуктов питания, поэтому с сельским хозяйством в СКФО все совсем неплохо. Туризм в силу межстрановой изоляции тоже растет, люди больше отдыхают в России. Но если мы посмотрим другие показатели, например доход на одного человека или валовой региональный продукт на одного человека, то они уже будут в разы отличаться от среднероссийского уровня. Все эти показатели ниже.
Про соотношение государственных и частных инвестиций
— Почему государственная программа развития Северо-Кавказского федерального округа не оказала существенного влияния на развитие экономики? Уверен, что одними бюджетными средствами, сколько бы их ни выделяли, добиться экономического развития невозможно. Бюджетные инвестиции должны использоваться как инструмент, создающий возможности для реализации проектов частных инвесторов.
Мы так работаем на Дальнем Востоке уже шесть лет, где на один бюджетный рубль приходится 15 рублей частных инвестиций. На Северном Кавказе эта цифра составляет 40 копеек — в 30 раз меньше. При значении мультипликатора на уровне Дальнего Востока экономика СКФО получила бы 800 млрд рублей частных инвестиций, а это уже совсем другая цифра и совсем другие результаты работы.
Мне не нравится цифра мультипликатора меньше одного к десяти. Если мы можем во льдах Арктики достичь такого показателя, то почему на Северном Кавказе он должен быть ниже? Но все коллеги, которые со мной на данном направлении работают, говорят: если нам одного к пяти удастся достигнуть, уже хорошо. Я не знаю пока ответа на этот вопрос. Будем думать, советоваться, пробовать.
Про переформатирование государственной программы
— Прежде всего мы изменим принципы формирования госпрограммы развития Северного Кавказа. Раньше все деньги распределяло сугубо Министерство экономического развития, до этого распределение средств шло через Министерство по делам Северного Кавказа, которое уже упразднено. Мне не кажется, что это совсем правильный механизм.
Когда мы подходим к распределению ресурсов, то должны учитывать позицию целого ряда ведомств. Это и Минздрав, и Минобрнауки, и Минфин, и МВД по своей линии — в общем, целый ряд органов, которые вместе работают в составе российского правительства. И именно учет разных мнений, позиций позволяет принимать сбалансированные и правильные решения.
Такой механизм на Северном Кавказе мы точно введем. Соберем представителей разных министерств и ведомств, губернаторов, инвесторов — убедимся в том, что территория не останется пустой, что после принятия правительством решений там действительно возникнут предприятия. И тогда, конечно, включим зеленый свет.
Про использование дальневосточного опыта
— Зеркального переноса практики развития Дальнего Востока на Северный Кавказ не получится: это совершенно разные регионы с совершенно разной спецификой. Что происходит на Дальнем Востоке с точки зрения привлечения инвестиций? Самый главный вызов, с которым мы там сталкиваемся, — отсутствие инфраструктуры. То есть для того чтобы строить в ДФО новые предприятия, создавать заводы, фабрики, необходимо наличие газа, света, дорог и так далее. Ничего этого там, как правило, нет. Но мы увеличили приток инвестиций как раз за счет того, что решаем данные проблемы: помогаем строить дороги, подтягивать линии электропередачи.
На Северном Кавказе ситуация отличается: регионы СКФО достаточно компактные по сравнению с дальневосточными, и глобальной проблемы отсутствия инфраструктуры здесь нет. Но и развивающиеся отрасли — совершенно другие. В ДФО сельское хозяйство только начинает развиваться, приобретает экспортный потенциал. А на Северном Кавказе мы приехали, например, в Ставропольский край — это третий регион страны по зерновым.
Поэтому нельзя сказать, что для привлечения инвестиций в СКФО мы можем просто взять инструменты, действующие на Дальнем Востоке, и перенести их сюда. Но опыт, который накоплен с точки зрения работы с инвесторами, с точки зрения управления процессами привлечения инвестиций, разумеется, мы используем.
Про приоритетную поддержку малого бизнеса
— Если на Дальнем Востоке мы все инструменты поддержки активнее применяем по отношению к крупным проектам, потому что там большее количество рабочих мест создается и они больше влияют на экономику, то на Северном Кавказе складывается устойчивое впечатление, что заниматься надо прежде всего малым и средним бизнесом.
Здесь немного возможностей для строительства крупных предприятий, высокая плотность населения. Есть, конечно, полезные ископаемые, но все-таки их не так много, как в Сибири, на Дальнем Востоке и на Урале. Поэтому акцент немножко другой, и создавать инструменты в СКФО нужно именно для малого и среднего бизнеса.
Про особые экономические зоны
— Важно не то, сколько особых экономических зон мы создадим на Северном Кавказе, а какое количество инвесторов туда придет, сколько денег они вложат и что получится в итоге. Создать особую экономическую зону или территорию опережающего развития — не сверхъестественная сложность: соответствующий документ принимает правительство, и все.
Но мы стараемся не допустить образования пустых преференциальных зон. Поэтому принцип будет тот же самый, который уже отработан: если субъект ходатайствует о создании преференциальной территории, мы будем проверять каждый проект, убеждаться в том, что он сбудется, что на него есть деньги, что люди понимают технологии, рынки. И тогда с удовольствием продолжим эту работу. Пока она еще предстоит.
Про инвентаризацию земель
— На Дальнем Востоке население — один человек на один квадратный километр, поэтому мы можем обеспечить там гектарами не только жителей ДФО, а все население России. И даже если каждый житель страны возьмет по дальневосточному гектару, то еще останется 30% от всей доступной к выдаче земли.
На Северном Кавказе сегодня освоено 78% земель, и на оставшиеся 22% мы кого пригласим?.. Поэтому, конечно, земля, особенно для таких плодородных областей, как СКФО, — одно из основных средств производства. Обязательно буду добиваться, чтобы была проведена инвентаризация и мы имели информацию о свободной земле: сколько ее, в каких районах и каким образом она может использоваться. Эта земля должна распределяться, как и государственная поддержка, прозрачно и справедливо — на конкурсной основе, с понятными целями и задачами.
Про концепцию развития туризма
— Давайте для начала поймем, что такое концепция развития туризма на Северном Кавказе. Что нужно для того, чтобы сюда приезжали туристы? Прежде всего — определить содержание: или купаемся в море, или катаемся с горы, или лечимся с использованием минеральных источников? Следующий шаг — создание инфраструктуры. То есть человек должен иметь возможность хорошо разместиться, вкусно питаться, должна быть понятная логистика.
Самое главное — чтобы были объекты, гостиницы, курорты (горнолыжные или не горнолыжные). Поэтому сейчас туризм у нас разбит на конкретные объекты, мы не можем просто сказать: давайте что-нибудь напишем, сделаем — и туризм расцветет. По каждому объекту должен быть индивидуальный план развития, свой объем финансирования. То есть нужна последовательность действий, которая приведет к тому, что уже имеющиеся на Северном Кавказе курорты станут комфортнее, безопаснее, эффективнее. А кроме них, возникнут новые.
Про курорт «Архыз»
— В «Архыз» уже вложено более 16 млрд рублей. Там изначально все сделано по уму: склоны не очень длинные и высокие, но все, что построено, с точки зрения инфраструктуры, неплохо. В целом он является состоявшимся курортом, но его можно развивать и дальше. Мы должны создать максимально прозрачный, максимально эффективный механизм передачи «Архыза» частному инвестору. Однако он может быть только конкурсным, только конкурентным.
То, что на «Архыз» есть инвестиционный спрос, — это скорее результат моих разговоров с главой Карачаево-Черкесии, с представителями Минэкономразвития РФ. А кто будет вкладывать и сколько? Нужно объявлять конкурс, но в рамках этого конкурса точно формулировать условия. Сказать честно, мы не очень заинтересованы в том, чтобы просто взять и «сбросить» курорт с плеч государства.
Про курорт «Эльбрус»
— Есть все основания для того, чтобы создать на «Эльбрусе» центр отдыха международного значения. «Эльбрус» вполне может записать свое имя рядом с крупнейшими европейскими курортами. Но для того чтобы туда зашел крупный инвестор, сделать нужно довольно много. Не только, кстати, с точки зрения вложений. Речь идет и о застройке. Пока там какие-то отдельные ниточки подъемников, разные собственники.
Поэтому частный инвестор на «Эльбрусе» неэффективен: он не сможет разобраться с незаконными строениями. Это не его, это государственная задача. Причем надо не рубить с плеча, а аккуратно все собрать вместе, потому что подъемники построили люди, в том числе живущие в регионе. У людей нельзя ничего отбирать. Надо сделать так, чтобы они могли окупить свои вложения. Но предложить им ту форму совместной работы, ту форму развития, в которой они заработают больше, чем зарабатывают сейчас. Или все останется в рамках местечкового курорта.
Но после того как будет выполнена задача на уровне государства, нужно передавать «Эльбрус» инвестору, потому что бизнесом должен заниматься бизнес, а не госкомпания. Уровень мотивации совершенно другой: когда работает частный инвестор, он делает все возможное для того, чтобы сократить издержки, чтобы обеспечить максимально высокую рентабельность, чтобы быстрее вернуть кредиты, чтобы заработать деньги для нормальной жизни семьи. А кроме того, бюджетные деньги надо беречь.
Про курорт «Мамисон»
— У «Мамисона» великолепный потенциал. Там ничего не надо рубить, склоны гладкие, с хорошей высотой и прекрасной протяженностью, трассы могут быть максимально широкими. Внизу — памятник исторического наследия, который способен придать курорту определенный шарм. Есть источники минеральной воды.
Это можно все вместе упаковать в очень красивую историю. Поручил Минэкономразвития проработать план реализации данного проекта. Будем смотреть, стараться его ускорять.
Про впечатления от визита в Дербент
— Я был в Дербенте. И мне начали рассказывать о перспективах города на много лет вперед: как будет строиться, какой будет архитектура. Скажу честно, на меня это произвело очень позитивное впечатление. Дербент — древний город, и то, что люди, управляющие им, думают о развитии, о градостроительной политике и, самое главное, о том, как сделать все красиво, очень хорошо.